Интервью с ведущим пермским стрит-арт художником Александром Жунёвым. О специфике работы стрит-арт художника, о Пермских культурных контрастах, пост-гельмановской городской политике, и о том, как даже с помощью «аттракционов» можно менять мир.
Художник, который занимается паблик-арт хорошо чувствует пространство, в котором он работает. И то, что ты здесь стал признанным художником, говорит о том, что ты очень чувствуешь это место. Расскажи про Пермь.
АЖ: Это мой родной город. И хотя я очень люблю, я вижу здесь много проблемных точек. Это город у которого нет идентичности. Здесь много людей работает на заводах, настоящих работяг. В тоже время есть класс людей, которые требуют чего-то актуального, и именно поэтому здесь произошла культурная революция Гельмана. В этом противоречии, в этом столкновении и создаётся определённая скандальность.
Есть люди, которым семью бы прокормить, в тоже время здесь говорят об искусстве. И да, большинство людей ходит в кинотеатр или цирк. Кроме того, здесь с советских времён много лагерей, и когда они выходят, им некуда податься. И они остаются здесь.
То есть Пермь — это город контрастов?
АЖ: Однозначно. Здесь гуляешь по городу, и потом вряд ли вспомнишь особенности архитектуры. Тут соседствуют высотки и заброшенные деревянные бараки. Со стороны все это виднее, наверно.
Как тебе удаётся попадать в нерв? Делать вещи, которые будоражат всех?
АЖ: Я вышел не из арт-среды. Мои родители обычные инженеры. Я обычный пацанчик с района, к тому же — с заводского района. Я смотрел всегда на искусство с точки зрения обывателя, мне было важно, например, чтобы моя мама поняла то, что я делаю. Я вкладываю свои мысли в ту форму, которую может воспринять каждый. Наверно поэтому некоторым интеллектуалам не нравится то, что я делаю.
В Перми современное искусство стало частью общественной жизни. Благодаря Гельману, наверно. Почему ты изначально не стал работать с галереями, музеями. Почему именно стрит арт?
АЖ: Если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе. Я хотел говорить с людьми непосредственно и напрямую. Я хочу показать что из простых предметов можно создать искусство. Что этим может заниматься каждый. Вот — портрет из листьев. Я хотел бы изменить наш город. Показать как важна красота. Мне хочется, чтобы человек задумался.
Тебе удаётся общаться со зрителем, узнавать мнение публики о своих проектах?
В социальных сетях, конечно. А в жизни обычно говорят что-то вроде «спасибо что украшаете наш город». Когда я делал портрет Шевчука из листьев, какой-то человек стоял и долго фотографировал, потом ушёл и вернулся с распечатанными фотографиями. Подарил мне и попросил автограф. Это было очень приятно. В другой раз, я делал иллюстрацию к сказке «Репка», и там вместо внучки — балерина. Это про пермскую идентичность проект. Не каждая хочет тащить репку, кто-то хочет быть балериной. Ей не хочется этим заниматься, но она все равно в связке. Она все равно помогает родным. Там тоже были очень приятные отзывы, хотя не все поняли о чем речь.
Это же история про тебя?
АЖ: Да, это автобиографичная такая вещь. Я закончил геологический факультет и потом экономический. Когда я понял что я не хочу работать геологом, в начале 2000х, была мода на бизнес. И я хотел стать предпринимателем и пошёл на экономический. Но после окончания я понял что научиться чему-то можно только на практике. Мы открыли с другом фирму, мы занимались печатью на футболках. Надо было себя рекламировать, и я обратил внимание на граффити — ведь это бесплатно и в людных местах. Я заказал одним ребятам сделать нашу рекламу в виде граффити. Я все пытался донести до ребят что мне нужно, просил их все сделать проще. Потом не выдержал, взял баллончик и сам стал им показывать как надо. Я понял, что могу это сам делать. Я тренировался за гаражами, ходил на мастер-классы. Заинтересовался стрит-арт, и понял, что ты можешь с его помощью донести что-то серьёзное до людей, инициировать важные общественные дискуссии. И это невероятная возможность коммуникации с обществом. И главное — что использовать стрит-арт для рекламы некрасиво! /смеётся/
Но у тебя есть коммерческие заказы, как я понимаю.
АЖ: Да, бывает. Но это никогда не бывают рекламные вывески. Провожу мастер-классы на каких-то мероприятиях, делаю городские заказы. Это не работа художника. Но лучше я буду делать это, работать теме же материалами, так же на улице, с людьми, чем работать вообще без всякой связи с творчеством. Надо пройти сложный путь, перед тем как начнут покупать твои работы. Так что над своими собственными проектами я часто работаю ночами.
В Перми больше открыты для стрит-арта. В Петербурге с этим гораздо сложнее.
АЖ: Ну это связано с обликом города. В Петербург люди приезжают смотреть и фотографировать парки и сады, исторические достопримечательности. Это трудно совмещать со стрит-артом. Здесь слишком велико влияние исторического контекста.
Но осуществить это возможно! Однако этого не происходит.
АЖ: Потому что мало людей, которые могут сделать это талантливо. Мало людей в администрации, которые решатся на такое. Как всегда — мало специалистов. Здесь, в Перми все по-другому. И такое отношение к стрит-арту сейчас наверно связано и с работой Гельмана. Его можно много за что критиковать, но вектор был задан правильный.
После любой революции часто наступает откат. После культурной революции Гельмана случился откат в Перми?
АЖ. Чиновники стали как огня бояться словосочетания «современное искусство». Проще запретить чьи-то работы или выставку, чем рисковать быть уволенным с работы.
Поддержка населения на чьей-то стороне или население пассивно?
АЖ: Я наблюдаю то, что происходит в социальных сетях. Сейчас СМИ только отражают то, что происходит в социальных сетях. Большинство людей в социальных сетях выступают за то, чтобы сохранять институции, связанные с современном искусством. А люди, которые работают на заводе, в большинстве индифферентны. Сейчас чувствуется сильная изоляция, и Мединский, чтобы народ не роптал, проводит пропаганду. По сути главный месседж: все хорошо, мы молодцы. Это просто и скучно.
А это нельзя сказать о стрит-арте? Стрит-арт — разве это всегда сложно?
АЖ: Нет, но это гораздо чаще искренне. И людям нравится неординарное. Там где ты ходил день за днём и видел серую мрачную стену, а сегодня ты идёшь — а на этой стене что-то новое, яркое. Это разнообразит жизнь. Можно сфотографироваться рядом, скажем.
То есть ты создаёшь аттракцион? Но ты говорил что тебе важно влиять на людей? Как это сочетается?
АЖ: Даже для аттракциона можно придумать идею, когда человек не просто взаимодействует с аттракционом, но этот аттракцион заставляет его думать. Это происходит почти всегда. Если ребёнок начинает лазить по какой-то яркой инсталляции, это уже заставляет его оторваться от планшета. Это если совсем просто.
Да, хороший стрит-арт выбивает из колеи. Он заставляет оглянуться.
Сама по себе эстетика в искусстве влияет на человека. На него влияет гармония, она его меняет. Как? Это трудно объяснить. Но это так.
Кого бы ты выделил из российских паблик-арт художников?
АЖ: Мы обсуждали группу Война и их проект с разводящимся мостом у здания ФСБ — это очень сильно. А вообще я бы выделил Тимофея Радя. Тимофей — один из самых известных российских художников, работающих на улице. Но он работает с кириллицей и за рубежом его не так хорошо понимают, к сожалению.
А здесь его понимают?
АЖ: Да. Он один из самых востребованных молодых художниках. Кураторы, галеристы и искусствоведы — понимают. А это в карьере самое важное.
Паблики-арт вышел за пределы галереи. Но признание «уличных» художников мы оцениваем все равно по тому, как к нему относятся искусствоведы?
АЖ: В этом огромный диссонанс, жуткое противоречие. Институциями замечаются только самые-самые активные стрит-арт художники. Чтобы попасть в историю, надо дружить с институциями. Но чтобы попасть в музей, все равно сначала надо прославиться на улице. У обычного современного художника и стрит-арт художника совсем разные пути построения карьеры.
Сколько прошло лет с тех пор, как ты вышел со своими проектами на улицу и до того, как твои работы оказались в музее?
АЖ: У меня довольно быстро. Но это было связано было с тем, что к нам приехал Гельман, и было много конкурсов, в которых я успешно участвовал.
Но все-таки ты не очень хорошо относишься к слишком тесной дружбе с городскими властями?
АЖ: В большинстве городов чиновники пытаются приручить стрит-арт художников, дают им всякие заказы к 9 мая, например. И тогда художники не мутят воду, не делают провокационных вещей. Чтобы оставаться художником, нужно быть независимым.
Октябрь 2016