Белый куб |Выпуск первый

Здравствуйте, друзья! Меня зовут Юлия Рыбакова, я куратор галереи Арт-Лига и научный сотрудник музея Нонконформистского искусства. Мы начинаем разговор, который, надеюсь,  поможет ответить на вопросы, которые обычно задают люди, пришедшие на выставку современного искусства: как это понимать? Как это смотреть? Что значат эти каляки-маляки на холсте? Где разница между искусством и не искусством? Если я оставлю в галерее свой ботинок- это тоже будет искусством?

В этот раз мы поговорим о том, что мы на самом деле видим, на что нам нравится смотреть и почему.

Наверно надо начать с того, насколько то, что мы видим соответствует действительности, где грань между реальностью и нашим воображением. Насколько большую роль играет наша интерпретация видимости и что из себя представляет эстетическое восприятие вообще.

Тема эта огромна, но мы здесь попытаемся охватить ключевые моменты, коль скоро мы будем в дальнейшем говорить о искусстве.

Все что мы есть — эта работа нашего разума. И в большой степени — нашего мозга.

Зрительный аппарат  настолько тесно интегрирован с мозгом, что трудно сказать, где начинается та или иная часть процесса переработки зрительной информации. Наш мозг многое «дорисовывает» в реальной картине. Простым и самым наглядным примером является так называемое «слепое пятно» — в человеческих глазах есть небольшая часть сетчатки, невосприимчива к свету, соотвественно, куда бы мы не смотрели всегда есть кусочек картинки, которого мы на самом деле не видим, но который дорисован нашим мозгом. Что говорить о боковом зрении, которое нередко нас обманывает. И с этим хоть раз сталкивался каждый: видишь боковым зрением черного кота, оборачиваешься — а там ничего такого нет. Но это не обман зрения, это наш мозг нас обманывает. Не стоит слишком ему доверять. Итак, вывод первый — то что мы видим — это не реальность, а интерпретация реальности, которую подает нам наш мозг.

Есть ли эстетические проявления у животных, с которыми можно провести параллель, говоря о человеческом восприятии? Конечно есть, и примеров тому масса. Но мы поговорим о крысах.

В свое время был проведен эксперимент, который заключался в следующем : в клетку к крысами было установлено два рисунка: рисунок прямоугольника и рисунок квадрата. И еду выдавали крысам, которые подходили к прямоугольнику, а тем, кто подходил к квадратам, ничего не доставалось. В какой-то момент они, как полагается, это поняли и стали подходить только к рисунку с прямоугольником. Через некоторое время ученые заменили прямоугольник еще более вытянутым прямоугольником. И что бы вы думали? И крысы не то что не растерялись, они еще с большей активностью и рвением стали подбегать к этому новому, более вытянутому прямоугольнику.

Итак, крысы связали получение еды не с геометрической фигурой, а со свойством этого объекта. То есть в данном случае — степенью его прямоугольности, длинны его сторон. И логика сработала безотказно — чем больше длина сторон прямоугольника, тем больше вероятность получения восхитительных заветных зернышек.

Подобных экспериментов было не мало, и все они приходят к выводу о восприятии животными некой сущностной черты объекта.

Отличаемся ли мы от крыс? Несомненно, но в этом наш мозг работает похожим образом.

Для нас так же важна не столько форма объекта, сколько суть того, что мы видим. Именно поэтому нам так нравятся шаржи и карикатуры — художник не изображает человека реалистично, но ловко выделяет суть его характера и гиперболизирует ее. То есть — увеличивает его «прямоугольность», если использовать метафору описанного эксперимента.

Если мы посмотрим на Египетские изображения людей, Индийские статуи или даже самые ранние произведения искусства — палеолитическую Венеру, например, мы увидим, что эти изображения далеки от реальности. Таких людей не существует! Людей с такими формами не бывает, не бывает женщин с такими узкими талиями, как у индийских богинь, не бывает таких шарообразных женщин без лица, как палеолитические Венеры и так далее. Можно сделать вывод о том,  что все эти мастера не могли изобразить реалистично. Но нет, дело не в этом. Дело в том, что они изображали не реальность, а суть. Изображали то, что им было важно, они совершенствовали реальность по своим вкусам и увеличивали пресловутую «прямоугольность».

Потом, конечно, в античной и ее наследнице — европейской культуре, которая нам знакома больше, мастера все больше стремились изображать реалистично. Но что это значит? Можно подумать, что нет ничего более реалистичного, чем фотография. Однако, многие наверно замечали, что можно посмотреть 50 фотографий незнакомого человека, и на каждой он будет разный и толком ничего про него нельзя будет сказать с уверенностью. Тогда как любой хороший портретист пытается поймать суть характера человека и, обобщая ее, заключить в портрет. Поэтому хорошие потерты гораздо лучше отражают реальность, чем фотография. Так, Французский портретист XVIII века , Латур говорил о своих моделях: «Они думают, что я схватываю только черты их лиц, но я без их ведома спускаюсь в глубину их души и овладеваю ею целиком».

Потом появился Пабло Пикассо, который снова стал нивелировать реальные черты во имя сущности.

Итак, искусство никогда не было признано стопроцентно достоверно изобразить и передать действительность. Чаще всего искусство заглядывает в суть вещи, и делает её очевидно зримой, помогая нам глубже понять то, что кажется обыденным и привычным.

Делаем вывод: Наш мозг гораздо больше интересуется сутью вещей, чем их реальной формой.

Всегда ли то, на что нам нравится смотреть  реальной жизни — реалистично? Что мы вообще подразумеваем под этим?

Бывает, например, мы рассматриваем пузыри на лужах во время дождя, восхищаемся красотой игры света и тем, как расплывается отражение домов в изгибах воды. Да, это реально, но это ли нам важно в данный момент? Нет, мы наслаждаемся игрой цвета и света, текстурой асфальта и так далее. Существует легенда, что сам Леонардо Да Винчи советовал своим ученикам рассматривать и запоминать трещины на старой стене, чтобы увидеть, какие формы можно создавать на их основе.

Итак, вывод третий: в реальности мы не всегда задаемся вопросом достоверности увиденного, а наблюдаем за мелочами, которые доставляют нам эстетическое удовольствие.

И последнее. Про эстетическое удовольствие. Конечно, вещь эта весьма субъективная, однако, есть то, что нас в этом объединяет. Знаменитый невролог и психолог Рамачандран описывает зарождение механизмов того, почему дамам нравится одевать красные перчатки, если на голове — красная шляпка. Он называет это законом группировки  — когда наш далекий предок пытался выследить опаснейшего врага — льва, спрятавшегося в завесе зелени, для него было вопросом выживания — сможет ли он сгруппировать в своем мозгу отдельные цветовые пятна хвост с одной стороны куста и нос — с другой стороны куста в один образ — льва. И нашему предку было настолько важно уметь «дорисовывать» и группировать из невнятных цветовых пятен цельный образ, что наш мозг начал его поощрять за удачно сложенную картину. Этот фокус нашего мозга сохранился в нас до сегодняшнего дня — это эндорфины, гормоны радости, которые вырабатываются у нас, когда мы видим удачно сгруппированные цвета. Поэтому и подобранные в цвет перчатки, и абстрактная живопись с хорошей композицией вызывают совершенно естественные для нас чувства эстетического удовольствия.

Итак мы поговорили о том, как мы смотрим на произведения искусства и окружающий нас мир. И выяснили, как мало мы знаем о реалистичности, и что на самом деле не такая уж это и важная штука.

В следующий раз мы попытаемся ответить на вопрос о том, почему для понимания искусства необходимо разбираться в его жанрах.